Детские годы, военное время…
Ваше Высокопреосвященство, каждая семья в России, в Беларуси, на Украине помнит о Великой Отечественной войне. Как сохранились в Вашей памяти эти годы испытаний для нашей страны и Русской Православной Церкви? Чем запомнились Вам дни 22 июня 1941 года и 9 мая 1945 года?
— К началу войны мне исполнилось всего шесть лет, и я не без труда вспоминаю свои личные ощущения; во многом они переплетаются с рассказами родителей. Помню наши сборы на летний отдых — отец получил очередной отпуск как раз накануне войны; у нас даже сохранилась справка из Училища Московской консерватории: «…разрешается очередной отпуск с 21 июня по 15 августа».
Родители собирались провести отпуск в своём любимом Коренёве Клепиковского района Рязанской области, что возле села Тумы. Но при этом они замечали много симптомов, которые заставляли их, как и всех внимательных людей, быть начеку. Всю весну 1941 года проводились учебные светомаскировки, газетные сообщения были очень разноречивы, Германия к тому времени уже оккупировала Польшу, к апрелю английский Ковентри был разбомблен, англичане сами стали совершать налёты на Берлин…
В воскресенье 22 июня отец взял меня с собой в магазин на Добрынинскую площадь, чтобы исполнить моё давнишнее желание — купить мне большой мяч. Здесь, на площади, мы и услышали выступление Молотова с сообщением о том, что немецкие войска нарушили нашу западную границу и бомбят многие населённые пункты.
Вместо мяча я получил маленький заплечный мешок, в который мама собрала самое необходимое для тех случаев, когда объявляли воздушную тревогу. Такие мешки были и у сестры Ольги, и у всех членов нашей семьи — как, впрочем, и у всех москвичей.
Первая воздушная тревога в Москве была объявлена 24 июня. К счастью, она была учебная, но мы об этом догадались только в бомбоубежище. Так что именины отца — а это был день апостолов Варфоломея и Варнавы — мы провели не так, как всегда, потому что дни Ангелов членов нашей семьи всегда были радостными и весёлыми семейно-церковными праздниками.
Первую настоящую ночную бомбёжку в Москве пережила Мария Фёдоровна — сестра моей мамы и моя крёстная. В ночь на 20 июля она была дома в Москве, а мы, то есть мои родители, бабушка, сестра Ольга и я, были за городом в Белых Столбах, где в течение нескольких довоенных лет снимали жильё на летний период. Мы всю ночь не спали, видя зарево московских пожаров, а утром отец поспешил в город. К счастью, наш дом уцелел и за всю войну не пострадал, хотя бомбы несколько раз падали сравнительно недалеко. Со временем налёты потеряли свою систематичность, но продолжались ещё и в следующем году.
Помню, что с октября отец уже работал со своими учениками, а после того как фашистов отбросили от Москвы, жизнь столицы вошла в суровое, но в целом привычное русло. Отец много работал с учениками, иногда даже во время вечерних авианалётов они не оставляли занятий. Вскоре в Москве стала возобновляться деятельность музыкальных учебных заведений, и папа стал ещё более занят своими профессиональными делами.
21 марта мне исполнилось семь лет, и 7 апреля 1942 года, на третий день Пасхи, отец начал учить меня игре на фортепиано. Я очень смущался, но вскоре всё вошло в норму. Помню, что в мамин день Ангела на второй год войны мы с папой были в садоводстве на Воробьёвых горах и покупали рассаду капусты и помидоров.
Тогда все клочки московской земли при жилых домах жители использовали как маленькие огороды. И у нас тоже был свой огородик. Родители в тот день сажали зелень и вспоминали мирное время… На следующий год у нас за городом был уже участок побольше, и тогда я активно помогал папе убирать дёрн и садить картофель.
…16 апреля 1942 года скончалась моя бабушка Анна Павловна, её похоронили на Даниловском кладбище, там же, где покоится мой старший брат Александр, умерший 27 декабря 1930 года в возрасте трёх лет. В сентябре я поступил в общеобразовательную и в музыкальную школы; учился, вроде бы, неплохо.
Весна 1945 года — это, прежде всего, репродукторы в каждом доме, по всей Москве, по всей стране, рассказывающие о событиях на фронтах. После первомайского парада разговоры были об одном — о падении Берлина. О том, что гарнизон города капитулировал, сообщили 2 мая. Светлое Христово Воскресение 3 мая было Пасхой долгожданной Победы: Светлая седмица стала торжеством витающей в воздухе вести об окончании войны. Люди буквально старались не отходить от радиоприёмников и репродукторов, атмосфера была накалена, кажется, до предела!
Сообщение о подписании Акта о безоговорочной капитуляции Германии состоялось 9 мая в 2.30: ночи уже не было, наступивший день был жарким и в прямом, и в переносном смысле, а в 22.00 был дан салют Победы — 30 залпов из 1000 орудий в свете разноцветных прожекторов!.. И бесконечная радость, и надежды, и вера, что теперь всё будет только хорошо!
https://www.pravmir.ru/mitropolit-filaret-vaxromeev-o-detstve-vojne-zhizni-i-trevogax-cerkvi/