Мария Николаевна Изотова с детьми на прогулке
Настроенные индивидуалистически и безрассудно, люди не воспринимают ни церковных реалий, ни исторических – только оболочку жизни; они становятся неспособными к восприятию содержательной части церковного или исторического прошлого. Им хочется отмахнуться от всего тяжелого в жизни, от массовых расстрелов, тысяч смертей, которые ощущаются как нечто иррациональное, не поддающееся осмыслению, хочется обратиться к светлой стороне жизни, а она рождается из поисков Царствия Божия. А для этого нужно принять прошлое со всеми его страданиями.
И современная, и будущая жизнь России неразрывно, органически связана с прошлым, вырастает из него. Человек только пассажир в этом историческом поезде, на который ему Промыслом Божиим выдан билет, и беда, если человек не изучил, откуда едет поезд и куда, и даже не догадывается о его расписании…
Обычному человеку трудно вникать в прошлое. Но, не будучи историком, он всё же может подойти к нему с другой стороны. Историк смотрит с точки зрения общих событий, частный человек может зайти в историю через судьбу конкретного человека, так научиться сочувствовать прошлому.
Архимандрит Дамаскин (Орловский)[1]
18 октября 1941 года и для детей Малышевых Модеста и Ольги, и для монахини Марины (Изотовой), присутствовавшей при аресте их матери, закончилась одна жизнь и началась другая. «За Господом не пропадают добрые дела, – перефразирует слова евангельские Ольга Борисовна, резюмируя свои рассказы про опекуншу. – Вот как ты поступишь, так и Боженька тебе откликнется». Она любит рассказывать про Марию Николаевну, привычно именуя матушку Марину по-мирски. Слушатели ее непридуманных рассказов задумчиво качают головами: да, верно, так оно по жизни и есть.
Бабушкино воспитание
Мария Николаевна Изотова родилась в 1882 году в Петербурге, но в двухлетнем возрасте была взята в Минск находившейся там по месту службы мужа, полицейского чиновника, бабушкой, Матреной Николаевной Чесноковой, посчитавшей, что легкомысленная и кокетливая дочь испортит внучку. Мать Марии Николаевны, Анна Ивановна Ивашева, действительно могла дать повод задуматься о своей нравственности: первый ее жених под впечатлением ее поведения во время обручения на следующий же день прислал ей сказать, что расторгает его и просит вернуть ему кольца. Следующий жених решительно ей не нравился, но он так влюбился в нее, что после отказа пробовал застрелиться, правда, неудачно. Тогда Матрена Николаевна решила, что во избежание новых попыток самоубийства следует не брать греха на душу, и приказала дочери выйти замуж. Так и сочетались браком отец и мать будущей монахини Марины. Своего отца Мария Николаевна совершенно не помнит.
Отняв у дочери внучку, Матрена Николаевна оставила ей на воспитание брата Марии, Валентина, и они действительно выросли и прожили жизнь очень по-разному. Валентин с детства бредил морем, служил юнгой на знаменитом броненосце «Потемкин» и был списан на берег после восстания с «волчьим паспортом», лишенный возможности плавать. От этой печали Валентин пошел на самоубийство, причем покончил с собой он экстравагантно: на Рождество в Котлах, где он был в гостях у полицмейстера, он зашел в его кабинет и застрелился из его оружия. Марии Николаевне придется впоследствии вспоминать эту историю, навещая посланных в Котлы служить и жить Ольгу Борисовну с супругом священником Борисом Анисимовым.
Матрена Николаевна внучку свою с малых лет приучала к молитве и труду. С 13 лет Мария уже ездила с возницей за припасами для гостиницы к указанным бабушкой купцам. И ходила с бабушкой на службы в домовый храм Чесменской богадельни, расположенный неподалеку. Там было все по-домашнему; раздевались, оставляя одежду на вешалке, и шли молиться вместе с обитательницами богадельни в храм.
Мужское начало в семействе Чесноковых явно было на заднем плане. Дед Марии Николаевны, по ее рассказам, присутствовал по своей полицейской высокой должности на казни брата Ленина, который, по его словам, был повешен в Лисьем Носу. После революции он скрывался, жил и умер неизвестно где. Писал Марии Николаевне, что очень болели вены на ногах, не мог ходить. Несмотря на свою грозную должность, он был человек мягкий и пассивный, жена была ему прямой противоположностью по темпераменту и напористости. Строгое воспитание глубоко верующей и с хорошей деловой хваткой бабушки, сумевшей содержать ночлежный дом на Средней Рогатке на выезде из города, сказалось на характере и темпераменте Марии Николаевны. Из наемных работников своей бабушки Мария Николаевна помнила сорокалетнего повара из Старой Руссы, так же, как и ее бабушка, отличавшегося крепкой верой.
Под старость, будучи уже серьезно больна сердечной болезнью, Матрена Николаевна лишилась в одночасье всего своего бизнеса: ее постоялый двор сгорел. Она приняла это смиренно: «Бог дал, Бог и взял. А я уже стара».