Вы все хорошо знаете, как часто ругают пожилых прихожанок наших храмов. Обвиняют их в грубости, в безграмотности, в фарисействе, в обрядоверии. Наверное, вы тоже сталкивались с подобным поведением наших бабушек, которые выросли в советское время и которых не воспитали должным образом. Конечно, именно плохое всегда больше бросается в глаза. Хорошее меньше замечают и меньше о нем говорят. Я был очень рад получить рассказ о двух замечательных церковных бабушках от одного моего знакомого по переписке из Таганрога. Привожу этот рассказ с небольшими сокращениями:
Фото из открытых Интернет-источников
Епископ Пантелеимон (Шатов)
“Здравствуйте, владыка! Простите, что снова отвлекаю… Прочитал рассказ на Вашей странице и решился тоже Вам написать…
У нас есть женщины, которые очень давно ходят в храм. Они начинали ходить еще в нашу старую церковь, а когда началось строительство нового храма, стали его постоянными прихожанками. Я их называю своими церковными бабушками, потому что мое знакомство с церковью началось именно со знакомства с ними и, если бы не они, то, наверное, моя жизнь сложилась бы по-иному. Хочу рассказать про нескольких моих церковных бабушек, а точнее про их кончину.
Одну из них звали Антонина, ее в храме называли “соседка”, так как ее дом находился прямо напротив храма, и во время строительных работ, когда специальных помещений не было, она разрешала оставлять строительные материалы у себя во дворе. В храм она ходила не на все богослужения, но в воскресение ее всегда можно было увидеть в толпе прихожан или в очереди ко Святому Причастию.
Под конец жизни она заболела раком. Болезнь протекала достаточно тяжело, как, наверное, и любая онкология. Перед ее смертью мы с моими друзьями решили ее проведать. Подходя к дому, я ожидал увидеть человека, измученного болезнью, человека, который имел бы скорбный вид. Зайдя в ее комнату, я увидел совершенно иную картину. Да, физически бабушка Антонина была измучена, от тела остались кожа да кости. Но что больше всего меня поразило, так это слова, которые она сказал в ответ на нашу жалость и сочувствие. Она искренне не понимала, зачем ее жалеют, она считала себя счастливым человеком, она просто светилась такой радостью, которой не имеем мы – здоровые. И этот радостный вид человека, пораженного смертельной болезнью, человека, стоящего на пороге смерти, на всю жизнь отложился в моей, тогда еще детской, памяти.
Через пару дней она умерла, и, придя к ней домой, мы не ощущали скорби, было спокойно и хорошо. Мы пропели заупокойные тропари и пошли домой. И было так спокойно, как будто мы были в гостях за чаем у нашего хорошего друга.
Вторая церковная бабушка, которую я очень любил и люблю – это тетя Нина. Человек, на долю которого выпало огромное количество испытаний, скорбей. Я не знаю, кто бы смог их так достойно пронести, как пронесла она. Ее жизнь связана с нашим храмом, сначала со старым, а потом и с новым. Она была в храме всегда, и я уже не представлял храм без нее.
Для меня было большой радостью идти вместе с ней домой и слушать рассказы о ее жизни, рассказы о старцах, о святых. Это был очень родной для меня человек. Перед смертью у нее обнаружили опухоль мозга. Заболевание постепенно прогрессировало. Но до последнего она ходила в храм, хотя порой ей было это очень трудно. Она почитала и всегда молилась Оптинским Новомученникам, и всегда говорила, что хотела бы, как и они, умереть на Пасху.
В начале Страстной седмицы, когда я был в Волгограде, где я учусь, раздался телефонный звонок. Звонила тетя Нина. Она попросила прощения у меня и сказала: «Ты знаешь, наверное, я скоро умру. Я так устала от себя!» Я тоже попросил прощения у нее. Приехав домой на Пасху, я узнал, что наша тетя Нина умерла. Я не скажу, что принял это спокойно, я понимал, что потерял родного мне человека. И когда ее отпевали, многие из нас, знавших ее, плакали, но нам было спокойно и не было сильной скорби. Сбылась ее мечта, и Господь сподобил ее умереть на Пасху! И мне кажется, это тоже была блаженная кончина.
Я бы с радостью написал еще и про других замечательных и любимых мною церковных бабушек, которых Господь уже призвал к себе и чью кончину можно справедливо назвать блаженной. Я стараюсь молиться за них, а когда мне тяжело, прошу, чтобы они помолились за меня. Я очень рад, что в моей жизни есть мои церковные бабушки”.
Когда я начинал свое священническое служение в селе Голочелово, среди моих прихожан тоже было несколько замечательных пожилых женщин, и потом, где бы я ни служил, везде встречались эти скромные, неведомые миру праведницы. Когда вспоминаешь их в молитве, на душе делается радостнее и светлее. Вечная ваша память, наши дорогие церковные бабушки!
|
