В Самаре установлен памятник Митрополиту Иоанну (Снычеву) и Митрополиту Мануилу (Лемешевскому).
|
Памятник Митрополиту Мануилу и Митрополиту Иоанну. |
День 16 октября выдался светлым и радостным. Листва золотилась на солнце, трепетала на веточках в лад с ветерком. Украшала город золотой ризой с переливами серебра. Солнце светило по-летнему.
Когда подъехал к знакомому месту — Одесскому переулку Самары, — на сердце нахлынули воспоминания. Сюда, вот в этот несколько обветшавший теперь дом я и пришел двадцать лет назад к Митрополиту Иоанну. Да, двадцать лет! Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн вот здесь принимал своих духовных чад, когда наездами посещал Самару. Кто-то сказал мне об этом. И я пришел сюда. Редактора недавно открытой Православной газеты пустили к старцу-Митрополиту без очереди.
Он сидел в кресле, перед ним на столике была почти полная плошка крупной спелой клубники (значит, был конец июня — догадываюсь, восстанавливаю в памяти).
Когда он сидел, казался невысоким, худым, аскетического сложения. А когда встал, меня благословляя, я увидел его высоким. Даже очень. По крайней мере, так тогда показалось.
Ничего судьбоносного он мне тогда не сказал. Положительно отозвался о недавнем визите в Самару Государыни Марии Владимировны (значит, был тогда 1993 год). С интересом расспрашивал о газете. Чуть запоздало благословил меня на труды в «Благовесте». Которые уже начались тогда и шли полным ходом. В общем, это были для меня своего рода смотрины. Как же, в бывшей «его» епархии, еще совсем недавно им возглавлявшейся, но уже без него и после него — появилась церковная газета. Это и радовало, и несколько удивляло. Вот только не знаю, какое он мнение обо мне составил тогда. Говорил сдержанно, осторожно, обдумывая слова. Как и положено говорить с газетчиком, для которого каждый разговор может стать интервью. А в конце вдруг перечеркнул обыденность встречи, стал говорить о том, о чем с незнакомым человеком, да еще из «другого теста», — все же не принято говорить. Видимо, все-таки посчитал своим.
Митрополит Иоанн вдруг рассказал мне свой недавний сон. Тонкий сон, как я сейчас понимаю. Видел себя он на Пасху в Александро-Невской Лавре. Вышел он Крестным ходом из Свято-Троицкого храма, и вот встретил в ликующей толпе своего духовного отца — Митрополита Мануила. Они обнялись, и Владыка Мануил сказал ему, лобызая: «Христос Воскрес!»
На этом сон оборвался.
|
Митрополит Самарский и Сызранский Сергий освящает памятник Владыкам Иоанну и Мануилу. |
Я в ту пору так и не сумел встроить этот его неожиданный рассказ в интервью.
Делаю это теперь — с двадцатилетним опозданием. В тот самый день, когда памятники двум Митрополитам объединились в бронзе в скульптурную группу. Теперь уже вместе они словно окликнут этим христианским призывом всех проходящих около их памятника: «Христос Воскресе!»
… Из зеленого здания в Одесском переулке вышел я тогда каким-то чуточку другим. Сам это чувствовал. Но и другие заметили.
— Пока ты там с Владыкой общался, да еще долго так, я, признаюсь, сердился, — вспоминал потом Михаил Советкин, теперь уже отец Михаил. — Вошел-то без очереди. А когда вышел… Какой-то сам не свой… Другой какой-то, не такой, каким заходил. Вот я и решил тогда промолчать. Ничего не сказал тебе. Стал тихо дожидаться своей очереди.
Что встретит меня сегодня на этой улице? Около зеленого дома? В Ильинском сквере, получившем свое название от находившейся тут же рядом Ильинской церкви, разрушенной «до основания»… В сквере, каким-то чудом свое название сохранившем до сего дня.
Иду, и как-то так ощущаю, что ноги становятся понемногу ватными. Вдруг что-то не так, и не понравится памятник? Не впишется ни в этот сквер, ни в эту рамку из зеленого дома в Одесском переулке, синего неба да золотой листвы. В мои воспоминания вдруг не впишется о встрече с Митрополитом…
Приехал раньше, а здесь уже много людей. Подхожу ближе. Блестя, сверкают золотом кресты на часовне-сени… Бросаю взгляд на застывших в бронзе Митрополитов. От сердца сразу отлегло… Слава Богу! Это они… Как живые… Получились!
Долгим, трудным был путь вот к этому дню. К этому празднику на нашей церковной улице. Бывшей Ильинской, а ныне все еще Арцыбушевской. Было постановление Главы города Самары о разрешении на установку этого памятника. И была отмена этого постановления — тоже Главой города, но уже другим. И новое постановление тоже было, вновь дающее надежду на его установку. Были письма протестов, озлобленные статьи в журналах, клевета в интернете, обвинения, страсти, истеричные смс-ки… И вот памятник стоит! Над двумя Митрополитами — Мануилом и Иоанном — сень с крестами. Мозаичная икона Божией Матери «Взыскание погибших». Главная самарская святыня!
И белые голубки безмятежно воркуют, неслышно шумят гипсовыми крылышками около иконы. И люди радуются, еще не до конца поверив в это чудо…
— Сегодня день поминовения матери Владыки Мануила! — кто-то громко говорит в толпе. — Вот так подарок ей от нашей Самары!…
|
Над часовней-сенью сверкают кресты. |
Потом, уже дома, проверил эти слова. Да, все так и есть: ровно 90 лет назад, 16 октября 1924 года, отошла ко Господу мать Митрополита Мануила Вера Ивановна Лемешевская. Ее провожали в последний путь десятки священников в Петербурге. Похороны вылились в величественный Крестный ход. Была она молитвенницей и праведницей. Потому и удостоилась быть похороненной на Никольском кладбище Александро-Невской Лавры (где спустя семьдесят лет упокоится духовный сын ее сына — Митрополит Иоанн…
Около памятника, почти сливаясь с толпой, стоит молодой мужчина с выразительным древнерусским лицом. Это скульптор Николай Александрович Куклев, автор памятника. Мы познакомились два года назад, когда был открыт сработанный им памятник Святителю Николаю на месте Стояния Зои. За это время его вид стал еще примечательнее. Появилась борода. Но главное не это, что-то переменилось в глазах, в самом облике. Строгость и аскетизм! Для светского скульптора все-таки непривычные… Такие значительные работы не могут пройти без последствий для внутренней жизни! Я попросил его дать интервью, — молчаливым участником которого стали и два Митрополита, застывшие в бронзе в двух шагах от нас.
— Работал над памятниками чуть больше года, — рассказывает самарский скульптор. — Начал осенью 2012-го и закончил в конце 2013 года. Тяжело шли согласования. И установка памятника шла непросто. Но лепка памятника и отливка — легко шли.
Во время работы я старался погрузиться во внутренний мир этих замечательных людей. Не скажу, что это удалось мне. Но очень старался.
— Чей образ — Митрополита Мануила или Митрополита Иоанна — дался вам сложнее?
— Сложнее было со скульптурой Митрополита Иоанна. Фигура Иоанна изображена мной не в том возрасте, в каком он закончил свой жизненный путь в 1995 году в Санкт-Петербурге. На памятнике он изображен более молодым, каким он служил на Куйбышевской кафедре, рядом с Владыкой Мануилом. Но фотографий того периода было мало, и мне пришлось в одном образе соединить и образ пожилого Владыки Иоанна, во время его пребывания на Санкт-Петербургской кафедре, и более молодого, каким его запомнила Самара.
— Ни в коем случае не хочу обидеть скульптора Вячеслава Клыкова. Но его скульптура Митрополита Иоанна (я видел ее на снимке) совсем другая. Там Митрополит изображен как трибун, общественный деятель, лидер… А вы изобразили молитвенника, духовника.
— Да. Именно монаха хотел изобразить. Монаха и молитвенника. Мне хотелось изобразить человека, которым я сам восхищаюсь.
— Такая большая духовная сила идет от образа Митрополита Мануила! Это аскет и мыслитель! Сегодня на праздник придут люди, которые лично знали и хорошо помнят не только Митрополита Иоанна, но даже и его духовного наставника — Митрополита Мануила. Не боязно будет смотреть в глаза этим людям? Их оценка вашего труда может быть строгой и нелицеприятной.
— Нет, не боязно и не стыдно. Я сделал все, что мог.
|
Митрополит Сергий и скульптор Николай Куклев у часовни-сени. |
— Что вам помогало в этой сложнейшей работе?
— Бог помогал! А еще помогала семья. Отец помогал, Александр Константинович Куклев. Поддерживал меня.
— По возрасту вы могли ребенком и даже юношей видеть Митрополита Иоанна. Довелось вам с ним встречаться?
— Я в том возрасте не был воцерковленным человеком и потому не встречался с ним.
— Какие уроки вам дали два самарских Митрополита?
— Аскетизм. Это главный урок. Это меня вдохновляет, восхищает в них.
— Вам дали возможность сделать работу такой, как вы ее увидели?
— Да, в главном дали. А в деталях у меня остаются несогласия. Раздражают голуби на часовне-сени, около иконы. Они, мне кажется, лишние. Будем надеяться, что это единственная ложка дегтя в бочке меда.
— Ну, кашу маслом не испортишь. И духовный труд голубями не испортишь, так что не переживайте сильно…
— Постараюсь.
— Вы принимали участие в обсуждении идеи этой скульптуры?
— Меня позвали воплотить уже готовую идею. Автором идеи стал помощник Главы города Самары Олег Васильевич Будников. Он по образованию архитектор и потому даже сделал первоначальный эскиз. Это его задумка.
— А как шла работа с человеком, который, по сути дела, стал заказчиком этого дорогостоящего проекта — с Виктором Александровичем Тарховым?
— Прекрасно! Он во всем меня поддерживал. Мне было очень приятно работать с ним. Это редкий случай, когда работа с заказчиком — в радость!
— Были искушения во время работы?
— У Христианина каждый день испытания.
— Хорошо, что эта самарская скульптура и создавалась руками самарца… Расскажите о себе.
— Да, я самарец. И этот труд — мой долг перед родным городом. Мне сорок один год. Родился в Самаре. Учился в Пензенском художественном училище именно как скульптор. Член Союза художников России. Мне присвоена медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени. Высокой награды удостоился за художественные работы. Когда в 2007 году у нас в Самаре проходил саммит Россия — ЕС, я выиграл тендер и успел за несколько месяцев отлить три барельефа в бронзе, а также скульптурную композицию «Волга», которую установили в фойе санатория «Волжский утес». В этом санатории разместились приехавшие в Самару главы государств.
— Вы сделали для города уже два памятника на церковные сюжеты — Святителя Николая на месте Стояния Зои и вот эту скульптурную группу, двух Митрополитов. Теперь вас по праву можно назвать церковным скульптором.
|
Часовню-сень украшает мозаичная икона Божией Матери «Взыскание погибших». |
— Наверное, все-таки еще рано меня так назвать. Да и нескромно это. Хотя… в планах у меня еще одна работа на духовную тему. Хочу сделать в Самаре памятник Святителю Спиридону Тримифунтскому для храма Святителя Спиридона. Просто я стараюсь воплощать в бронзе образы людей, достойных монументального воплощения. И это большая творческая удача для меня. А уж какой я скульптор, церковный или светский, пусть об этом судят другие. Те, для кого я работаю: мои земляки — самарцы.
Вот в Ильинском сквере встречают бывшего Главу города Самары Виктора Александровича Тархова с супругой Натальей Ивановной. По их счастливым лицам видно, что к этому дню пробивались они и долго, и напряженно. Порой мучительно. Потому и такая радость сейчас!
Виктора Тархова сразу же окружают журналисты. И он, без всякой рисовки, рассказывает о том, как бился за воплощение в бронзе этого дерзновенного замысла.
— Меня однажды спросили: а что эти люди сделали для нашего города? — рассказывает Виктор Александрович Тархов. — Я так ответил тогда: они сохранили нам веру! Прошли через те времена, когда разрушались храмы, и так достойно прошли, что вера в Самаре уцелела. И они смогли передать веру Христову новым поколениям самарцев, можно сказать, «на блюдечке с голубой каемочкой». И не помнить их гражданский подвиг, не уважать его я считаю кощунством.
Мы занимались этим памятником около четырех лет, — вспоминает бывший Глава города Самары, — два из которых мы добивались разрешения на его установку. Ходили по разным кабинетам, доказывали, убеждали, что ничего нехорошего этот памятник, как уверяли некоторые, «разжигать» не будет. А просто очень обрадует тех, кто любит Самару, кто ходит в храм.
|
Для Виктора Александровича Тархова это был счастливый день. |
Но, конечно, в одиночку большие дела сделать невозможно! Даже таким авторитетным людям, как Виктор Александрович. И потому был создан общественный комитет по созданию памятника. Его сопредседателем вместе с Тарховым стал депутат Самарской Губернской думы Александр Васильевич Колычев. Сложился и сплоченный коллектив. Скульптор Николай Куклев, художник Геннадий Точилин. Он трудился над сенью-часовней. Только крыша открытой часовни-сени весит около двадцати тонн! Потребовалось непростое архитектурное решение. Помощник Главы города Самары Олег Васильевич Будников помогал в согласовании проекта. Александр Викторович Григоров умело лавировал среди различных «согласных» и «несогласных». Выслушивал все мнения, старался найти точки соприкосновения… А консультировал, помогал советами, и главное — молился настоятель самарского храма в честь Святителя Спиридона Тримифунтского протоиерей Иоанн Мохов (недавно он назначен на должность секретаря Самарского епархиального управления). Это рукотворное чудо стало плодом коллективных усилий очень разных и очень уважаемых людей.
О том же, как финансировался этот весьма дорогостоящий проект, Виктор Александрович Тархов говорить с журналистами наотрез отказался. Сказал только, что «деньги собирали не с мира по нитке». И всё!
… Когда уже началось строительство, сюда к возводимой часовне подходило множество людей. Благодарили, поддерживали, даже молились чуть в сторонке. И только раз всего услышали члены общественного совета недовольный голос. Однажды к часовне подошел молодой человек с часами «ролекс» на запястье и с золотой цепью, как «на дубе том», толщиной в два пальца. Типаж из недавнего прошлого, из лихих девяностых.
— Ну вот, опять храм какой-то строят, — возмутился он. — Лучше бы фонтан поставили.
И хотел побыстрее мимо пройти. Но на стройку как раз в это время приехал Виктор Тархов. Услышал эти слова и предложил ему:
— А ты продай «ролекс», сними цепь — обналичь! И на эти деньги поставь тут фонтан. Места хватит. Сделай хоть что-то для своего города!
Прохожий изменился в лице и, смущенный, скорее ретировался.
В самом конце беседы спрашиваю Виктора Александровича, тяжело ли ему дались все эти многолетние согласования, бюрократические и даже идеологические препоны.
— Жизнь без скорбей и искушений — это не жизнь, а легкая прогулка, — отвечает он мне. — Легкой жизни быть не должно. Преодолели — и слава Тебе, Господи!
Был в его жизни такой вот стоп-кадр. В 1990 году Владыка Иоанн (тогда еще Архиепископ) покидал Самару, направлялся в Петербург на новое место служения. К нему в архиерейский дом на Ульяновской улице пришли попрощаться тогдашние «отцы города» — первый секретарь обкома Вениамин Георгиевич Афонин, председатель облисполкома Владимир Иванович Мосыченко. Был среди них и Виктор Александрович Тархов, в ту пору возглавлявший областной совет народных депутатов. Митрополит Иоанн встретил гостей тепло, даже поиграл им на фисгармонии. А когда прощались, жена Тархова неожиданно попросила Владыку… благословить ее мужа!
|
|
Все начальствующие застыли в недоумении. И даже в какой-то оторопи. Все, кроме Виктора Александровича. А ведь тогда это было еще нечто неслыханное! Чуть ли не крамольное! И уж точно «проступок по партийной линии». Владыка благословил Виктора Александровича. Потом благословил и его супругу. Все пожелали Архипастырю счастливого пути. Успешного служения в северной столице. Тепло простились. Больше благословения никто не попросил. А когда от Архиерея вместе ехали они до обкомовского дома, в большом начальственном автомобиле царило гробовое молчание. Для других это был шок. Но не для Виктора Александровича!
Шок прошел, а благословение осталось. И вот отлилось оно, благословение Владыки Иоанна, в состоявшуюся, яркую, созидательную жизнь участника того стоп-кадра Виктора Тархова! И даже отлилось благословение в бронзу, в памятник двум Митрополитам. В чем все мы и убедились в этот по-летнему радостный, теплый день.
Благородство очень трудноопределимое понятие. Что это? Честность, смелость, терпимость, деликатность? Да. Но не только. Что-то всегда остается за скобками, как это свойство ни определяй. Его очень сложно словить руками. Оно выскальзывает из любых определений. Но все же попробую.Благородство — это стремление сохранить верность себе и тому, во что веришь. Даже если приходится ради этого идти на жертвы. Как видим, к «сословной спеси» там, или «белогвардейским» аксельбантам имеет это чувство весьма отдаленное отношение. Когда Виктор Александрович Тархов подписывал постановление об установке в нашем городе памятника Святителю Николаю на месте Стояния Зои и памятника Владыке Иоанну, он, конечно же, не знал, в каких условиях будут воплощаться эти проекты. Прошли годы. После неудачных выборов (для него неудачных) покинул он пост Главы города. На этом и мог бы поставить жирную точку. Всё! Вопросы теперь не ко мне. И баста. Была власть — была возможность. Теперь такой возможности нет. С других спрашивайте. И кто бы, положа руку на сердце, осудил за такую «забывчивость» бывшего мэра?
Но он-то сам не мог позволить себе это забыть. Своей подписи под постановлением. Своего решения. Ну и догадывался о том, что если он не сделает, то и никто этого не сделает никогда. Я считаю именно такой поступок благородным. Верность своему слову. Верность самому себе. Верность Тому, в Кого веришь!
В наш век как-то странно сталкиваться с благородством. Слишком много перед глазами противоположных примеров.
Нужно отдать должное и преемнику Тархова на должности Главы города. Недавно направленному в Москву, в Совет Федерации, Дмитрию Игоревичу Азарову тоже с лихвой досталось и сомнений, и давления извне из-за этого «неудобного» памятника. Чего стоят только эти пропитанные ненавистью строки из открытого письма так называемой самарской либеральной общественности, направленного Главе города Самары: «установка памятника Митрополиту Иоанну стала бы позорным несмываемым пятном на всем облике нашего города. Самара за последнее время обрела целый ряд новых нетривиальных памятников персонажам кино и литературы — Юрию Деточкину, товарищу Сухову, бравому солдату Швейку и т.д. Можно как угодно относиться к их эстетическому воплощению и локальной уместности, но их гуманитарный, культурный и человеческий смысл не вызывает сомнений. Здесь же случай совсем другой».
Вот так! Между своих, в кулуарах, можно высокомерно поулыбаться над шаловливыми затеями городских властей с бравыми Швейками и товарищами Суховыми. Но когда дело доходит до «дела» — тут все побоку. И любое лыко в строку. Пусть кто угодно, пусть Швейк, пусть хоть какой-нибудь страшненький Буратино появится на улицах Самары, — лишь бы не допустить памятника тем, кто действительно потрудился во благо родного города! А ведь Митрополит Иоанн даже дал свое благословение на создание комитета по возвращению исторического имени Самары! Не будь этого благословения, кто знает, может быть, и до сих пор наш город звался бы Куйбышевом, как до сих пор зовется Кировом Вятка. Кстати замечу, что и Санкт-Петербург простился со своим ленинским псевдонимом именно в годы архиерейства там Владыки Иоанна!
Но вот что-то меняется в Ильинском сквере. Люди выстраиваются под благословение. Радость! Здесь у памятника появляется третий Митрополит! Митрополит Самарский и Сызранский Сергий. Тот, кому сегодня доверено Свыше продолжать дело всех самарских Преосвященных. В том числе и этих двух, чей памятник так блестит на солнце — Владык Мануила и Иоанна.
Митрополит Сергий освящает памятник. Святая вода играет на солнце, искрится и радужно переливается. Дело сделано! Словно поставлена Свыше печать: памятник есть и будет! Он принят Церковью, принят церковным народом. Освящен.
|
Секретарь Митрополита Иоанна Анна Степановна Иванова радуется открытию памятника. |
Потом Владыка Сергий говорит приветственное слово собравшимся на праздник:
— Сегодня мы открыли памятник Митрополиту Мануилу, который был управляющим Куйбышевской епархией с 1960-го по 1965-й годы, и Митрополиту Иоанну, управлявшему Куйбышевской епархией с 1965-го по 1990-й годы. Много перенесли они в годину испытаний от безбожной власти, но мужественно свидетельствовали свою Православную веру. Многие люди, и особенно молодежь, еще не понимают, что значит для нас Православная вера. Это не только отправление обрядов или традиции. Это наше национальное самосознание. Это то, с чем мы ежедневно сверяем свой жизненный путь. И ориентируемся на тот идеал, который дарован нам Самим Господом. Дай Бог, чтобы этот памятник на нашей самарской земле напоминал нам, как нужно жить, как нужно трудиться, любить Бога и Отечество. Как нужно сохранять правильные духовные ориентиры, чтобы пройти земную жизнь достойно и праведно. Чувство себялюбия у этих людей отсутствовало. Все свои силы они посвятили вере и Родине. Нужно у них учиться великой любви, стремлению к правде, чистоте и святости. С праздником! Храни вас Господь!
Узнаю в толпе молящихся Анну Степановну Иванову, бывшего личного секретаря Митрополита Иоанна. Сейчас она как раз живет в том зеленом доме около памятника, что в Одесском переулке. Она трудится в Свято-Вознесенском соборе в книжной лавке (к слову сказать, одной из лучших в нашем городе). Подхожу к ней и задаю вопрос:
— С каким настроением встречаете этот дивный день, Анна Степановна?
— Это какое-то чудо! Я совсем немного знала Митрополита Мануила. А рядом с Владыкой Иоанном была много лет. Все эти разговоры о памятнике нас очень волновали.
И мы не знали, как к этому относиться. И потому не ратовали ни «за», ни «против». Решили, пусть будет как Бог даст! И вот — дал Господь. Замечательный памятник. Сердце радуется. Смотрим, и слезы из глаз! Я просто еще не могу поверить…
Встречаю среди пришедших на праздник Заслуженного художника России, Почетного члена Академии художеств Рудольфа Николаевича Баранова. Самое время спросить и его о новом памятнике.
— Памятник понравился, — отвечает художник-академик. — Он выполнен в хороших традициях. И люди, глядя на него, будут получать духовную пользу и радость от соприкосновения с искусством. Мне показалось, что памятник и ротонда не совсем пропорциональны. При такой большой ротонде можно было бы сделать фигуры Митрополитов чуть побольше, примерно на 50-70 сантиметров. Но все же, думаю, люди с праздника разойдутся, и памятник тогда будет лучше смотреться. Эта скульптура — большая удача для нашего города. У нас в Самаре недавно установлены памятники красноармейцу Сухову (фильм «Белое солнце пустыни»), Деточкину («Берегись автомобиля»), Швейку, Буратино. Если рассматривать наш город как полностью безкультурный, то, может быть, это и неплохое решение. А если говорить о нашем городе как о культурном центре, где творили известные писатели, ученые, мыслители, то такие скульптуры, как, скажем, киногерой Деточкин, должны уходить куда-то на третий, пятый и даже десятый план. А все это выпячивается, словно у нас больше ничего и не было достойного, кроме этих фильмов, к Самаре отношения почти не имеющих. И памятник Митрополитам Мануилу и Иоанну исправляет ситуацию. Это «первая ласточка», которая украсит нашу Самару, исправит странную ситуацию с городскими памятниками.
Это знают все наши прихожане. В каждом храме Самары на Литургии, когда возглашаются у престола имена «за упокой», чуть ли не первыми звучат везде знакомые всем нам имена: «О упокоении Митрополита Мануила, Митрополита Иоанна… ». О них молятся тысячи людей. О них помнят, о них не забыли. И эта соборная молитва способна творить чудеса. Одно из таких чудес теперь застыло в бронзе в Ильинском сквере. Чудо, от которого уже не отмахнешься, не пройдешь мимо, не перекрестясь. Чудо, которое мы вымолили и, наверное, заслужили.
Боголюбивая Самара помнит своих славных молитвенников и отцов!
