Архимандрит Назарий (Терзиев)
Отец Назарий никогда не терял необыкновенно добродушного, очень открытого устроения и был готов в любую минуту принять человека, оставив абсолютно все свои дела.
Когда я уже вернулся в Россию (владыка Лонгин провел в Болгарии четыре года: с 1988 по 1992. – Ред.), у нас стали появляться книги о старце Паисии. И когда я читал его беседы, у меня все время было чувство, что мне все это знакомо, что мне это кого-то напоминает. Через некоторое время я понял: отца Назария. Отец Назарий, если можно так сказать, был болгарским старцем Паисием. У него была очень простая, но очень образная речь. Причем все это было абсолютно естественно, он ничего из себя не изображал, а был таким, каким был. Но в этой его естественности и простоте было столько глубины, духовной мудрости, меткости!»
Ниже приводим отрывки из книги «Встречи со старцем Назарием».
***
Светское имя архимандрита Назария было Никола Стойков Терзиев. Родился он 27 ноября 1933 года в городе Несебр в семье Стойко и Марии Терзиевых – домохозяйки и виноградаря.
<…>
Прошли сорок дней со дня похорон мамы маленького Николая, и однажды он увидел отца бритым. В то время мужчины, соблюдавшие траур, не брились. Отец женился во второй раз. В доме появилась другая женщина. Мачеху, как и маму Николая, также звали Мария, с собой она привела двух своих дочерей и сына. Позже от нового брака родились еще две дочери и сын. Начался самый трудный период жизни двух сирот – Николая и его старшей сестры Велички.
Вспоминая детство, сестра отца Назария говорила, что брат ходил как ободранец, в нештопаной одежде и в деревянных башмаках. Хлеб от нее с братом их новая мама прятала под матрас, но работать заставляла как взрослых. Однажды мачеха отвела маленького Николая на работу в поле, но не взяла с собой воды, а жара была страшная. И он, чтобы утолить жажду, вынужден был пить из какой-то лужи.
Сиротство освящено христианством. Сироты не ощущают своей оставленности, а пребывают в непосредственной Божией милости. Отец Назарий говорил, что еще в пору своего сиротства был избран самим архангелом Михаилом и жил под его защитой. Своим родным домом он называл церковь архангела Михаила. При церкви была конюшня, и однажды он пошел туда посмотреть лошадей. Случилось так, что конь лягнул ребенка так, что Никола тут же рухнул и потерял сознание. Никто не видел мальчика, не мог его спасти, и только невидимое заступничество архангела оберегло его от неминуемой смерти под копытами лошади. Другой раз он чуть не утонул в море, но Бог снова его сохранил.
***
В армии отец Назарий служил в пехоте в городе Смолян…
«Лишь мгновение видел я черную рясу этого священника – и всё. Но для меня это было как благословение»
«И как же сладко мне молилось в штабе! (после операции по поводу аппендицита службу он проходил в штабе воинской части. – Ред.) – рассказывал старец. – Часами молился. Как только офицеры уходили, я запирался, доставал иконки и начинал свое правило. Так хорошо мне и в монастыре потом не удавалось вычитывать правило. А знаешь, какой была моя вечерня? Если в штабе взглянуть в северное окно, там вдали виден был перекресток, по которому каждый вечер без десяти шесть шел священник. Выходил из-за угла дома напротив, пересекал улицу и скрывался за другим углом – шел служить вечерню. Лишь мгновение видел я его черную рясу – и всё. Но для меня это было всё равно что благословение. Тогда я начинал вечерню молитвами, теми, что знал наизусть: “Трисвятое”, “Приидите, поклонимся”, 103-й псалом, “Господи, воззвах”… и чувствовал себя так, будто целую службу отстоял в храме!»
В те годы болгарское духовенство подчинялось требованиям властей в части внешнего вида за пределами храма, чтобы и видом своим не вызывать в народе воспоминаний о Церкви, о Боге. Коротко стригли бороду, носили вполне светские черные костюмы, только обязательно черные, и шляпы с полями. В большинстве своем так выглядело всё болгарское духовенство, но не тот неведомый священник, Богом посланный будущему монаху для укрепления веры.
***
Вернувшись в Софию, он скоро нашел работу, и жизнь потекла в прежнем, доармейском русле. Работал помощником повара, официантом в заводской столовой. Дольше всего – шесть лет – проработал в Управлении геодезии и картографии, обзавелся редкой профессией: был мастером по изготовлению глобусов. Всюду работал добросовестно, но душу его раздирали сомнения: надо помогать сестре, ее семье, и в то же время внутренний голос призывал его на служение Богу.
<…>
***
Кому довелось хоть раз побывать на монашеском постриге, долго будет помнить эту службу. Монотонное пение, монахи, построенные по двое, с зажженными свечами в руках медленно движутся к алтарю. За ними наставник постриженика в длинной черной в складку мантии ведет свое чадо на середину храма. Послушник падает навзничь на пол с распростертыми руками в знак того, что в этот момент умирает для мира. Старец накрывает его своей мантией. Поднявшись, встает на колени перед Крестом и Евангелием. Все, затаив дыхание, слушают клятвы постриженика, обеты новой жизни…
Настал момент наречения нового имени монаху, и владыка спрашивает отца Евлогия, каким будет новое имя у постриженика. Но отец Евлогий… забыл. Стал рыться в карманах в поисках записки с именем. Рядом стоял монах Геласий, он и исправил положение: «Назарий», – произнес он, и владыка постриг его с этим именем. Как потом выяснилось, отец Назарий хотел носить имя Нектарий, но воля Божия о нем была другая.
***
Он стал игуменом разрушенной обители – и единственным ее насельником
Через несколько лет отец Назарий стал игуменом Кокалянской осиротевшей обители и единственным насельником этого монастыря.
Коколянский монастырь
Принимать Кокалянский монастырь отец Назарий должен был вместе с ревизором Софийской митрополии Стефаном Марковым (известным певчим, ставшим потом протодиаконом) и Василем Вылковым. Но для начала нужно было хотя бы осмотреть монастырь. Естественным препятствием в этом была его полная разруха. Единственное крепкое здание – храм архангела Михаила, стоявший с пустыми глазницами окон, – был занят ласточками. Попасть в храм естественным способом было невозможно, и пришлось лезть «инуде» – в окно, подставив наскоро сколоченную деревянную лестницу. Новые «хозяйки» здания, опасаясь за своих птенцов, испуганно носились над головами давно не виданных гостей.
Учитывать в разоренном храме было нечего, разве только гнезда ласточек, утыканные по стенам. Снаружи к храму лепились совсем уж ветхие строения, скорее просто остатки сараев. В некоторых из них стояли русские печки с лежанками, совершенно бесполезные в помещениях без стен. Насельники монастыря – не только русские монахи, искавшие спасения души, но и вынужденные эмигранты, бежавшие из России от советской власти, – давно его покинули. Последний русский монах доживал свои дни на чужой земле, умирал в какой-то больнице.
Келья отца Назария
***
До конца своих дней отец Назарий занимал старую угловую келью, продуваемую со всех сторон, и отказался от переезда в новое здание, построенное позже. В его келье зимой, если не топилась печь, было очень холодно, даже вода в чашке покрывалась ледяной коркой. Чтобы не замерзли трубы, на ночь он оставлял кран с водой открытым, и к утру брызги этой струйки превращались в ледяное корыто. Вечерами на потолке появлялись сосульки. Однажды утром он проснулся и почувствовал какое-то шевеление в своей бороде. Оказалось, мышь, спасаясь от холода, свила там себе гнездо. Другой раз чада отца Назария, разговаривая с ним на кухне, увидели змеиный хвост, торчащий из дыры в полу келлии.
***
Старец учил богословию своей жизнью по-монашески
Сразу после демократических перемен в Болгарии в 1989 году и вплоть до начала 2000-х в монастырь стали прибывать ищущие веры люди. Со всей Болгарии: из Велико Тырново, из Бургаса и Варны моряки и ученые, художники и простой народ поднимались в горы в монастырь за наставлениями батюшки. Принимал он всех с отцовской любовью: крестил, исповедовал, венчал и напутствовал. Из этой среды Господь отделял одних – на монашество, других – на священство, третьих выбирал в сеятели на Божией ниве. В этой же среде молодые люди находили себе пару, составляли семьи, рожали детей, потом и внуков. Шесть семей крестили детей с именем батюшки или небесного покровителя обители архистратига Божия Михаила. Но старцу не нравилось, когда младенцев называли его именем, он советовал крестить их в честь родных дедушки или бабушки.
Пожалуй, это был самый благодатный период старчества отца Назария. Только монахов за этот период он воспитал 13 человек. Сейчас один из них уже митрополит, пять человек – святогорские монахи, посланные им в середине 1990-х для поддержания жизни в болгарском Зографском монастыре. Остальные стали игуменами монастырей или эфимериями в восстановленных монастырях. Десятки служат священниками на приходах в провинции. Известные богословы приходили к отцу Назарию за духовным советом. Некоторые из них уже занимают профессорские кафедры в Болгарии или за рубежом. Старец учил их богословию своей жизнью по-монашески.
В братстве Кокалянского монастыря были студенты богословского факультета, семинаристы, художники, живописцы и реставраторы. Были и врачи, филологи и философы, юристы, экономисты, химики и инженеры. Но община на то и община, что объединяет людей разных по интересам, знаниям, характерам во имя одной цели. Служение Богу «на передовой» – в монашеском чине – привлекало людей практических профессий также. Из числа братии с высшим техническим образованием можно было бы составить какое-нибудь бюро – так много ходило к нему инженеров. Но у батюшки они искали не приложения своих знаний – под его руководством они хотели найти свой путь к Богу. И двое из десяти инженеров стали монахами.
Один из них как-то сравнил старца с кораблем, плывущим в вечность. И как корабль, плавающий на границе двух стихий – водной и воздушной, так и монах подвизается на границе двух миров – видимого и невидимого, между небом и землей, как небесный человек и земной ангел.
Все эти люди, поначалу настроенные добиваться земных целей, каких-то высот в профессии, начинали осознавать их ничтожность перед вечностью. Каждый своим путем шел в поисках этой истины… И они шли за духовной мудростью к старцу.
***
Таков был его путь, указанный ему Богом, – быть наставником. Такова миссия духовника: вести своих чад под сенью креста Господня.