Рождественский канон. Смысл его для невладеющих церковнославянским остается темен.
Рождественский канон. Сначала все понятно:
«Христос раждается -- славите!» Но чем дальше, тем сложнее на слух
рождественское песнопение: «вознесый рог наш», потом про морского зверя,
который «изблевал», чуть позже -- «приосененную чащу» и так далее.
Смысл канона для невладеющих церковнославянским остается темен.
Прояснить его мы попросили протоиерея Виталия ГОЛОВАТЕНКО, настоятеля
храма Рождества Пресвятой Богородицы при Санкт-Петербургской
консерватории.
Песненный канон
Протоиерей Виталий ГОЛОВАТЕНКО, настоятель храма Рождества Пресвятой Богородицы при Санкт-Петербургской консерватории
На самом деле рождественских певческих канонов не один, а
два: оба были сочинены в VIII веке двумя великими церковными
поэтами-гимнографами: Космой Маюмским и его братом — Иоанном Дамаскиным.
Ирмосы первого канона (Космы Маюмского) исполняются каждую субботу
начиная со дня празднования Введения во храм Пресвятой Богородицы (4
декабря по н. ст.) до Рождества и ежедневно во все время Святок до
крещенского сочельника (18 декабря): так выражена связь между событием
Введения — началом подготовки Богородицы к Ее будущей миссии — и
рождением Спасителя.
В литургических памятниках V-VIII веков словом «канон»
обозначаются избранные тексты для чтения и пения на церковных службах. В
VII веке в Церкви начинает формироваться новый богослужебный жанр:
канон певческий — определенное правило пения гимнов Священного Писания.
Певческий канон состоит из девяти библейских гимнов (по-славянски —
песней) в соединении с тропарями (от греч. «тропос» — «фигура речи») —
поэтическими текстами, в которых идеи каждого гимна дополняются и
развиваются в соответствии с темой праздника. Сочетание библейского
гимна с тропарями и получило название «песнь канона».
В каждой из девяти песен канона связь с текстом библейского гимна выполняет начальный (главный) тропарь песни — ирмос, служащий образцом для исполнения остальных тропарей канона. Именно ирмос (по греч. «сплетение», «связка») и увязывает содержание гимна с последующими тропарями.
Рождественская катавасия
Когда с течением времени певческий канон окончательно
утвердился в богослужебном обиходе, ирмосы некоторых праздничных канонов
образовали самостоятельный жанр — катавасию. «Катавасией» (от греч.
«катабасис» — «схождение вниз») называются группы ирмосов некоторых
праздничных канонов, для торжественного исполнения которых в конце
каждой песни канона певцы обоих церковных хоров (правый и левый клирос) сходили со своих мест и соединялись в один хор в середине храма. Конечно, сейчас такое объединение хоров в приходских храмах происходит нечасто.
Рождественскую катавасию составляют ирмосы канона
преподобного Космы Маюмского. На его сочинение автора вдохновила
праздничная проповедь святителя Григория Богослова — «Слово на
Богоявление, или на Рождество Спасителя» (до начала V в. события
Рождества и Крещения Христова в христианской Церкви составляли один
праздник Богоявления). Поэтическое начало этого Слова и стало ирмосом
первой песни канона:
Христос раждается, славите:
Христос с небес, срящите:
Христос на земли, возноситеся:
пойте Господеви вся земля,
и веселием воспойте людие,
яко прославися.
|
Христос рождается — славьте!
Христос (грядет) с небес — встречайте!
Христос на земле — возноситесь (на небо)!
Пой Господу вся земля!
Люди, воспойте (Ему) в радости,
ибо Он прославился.
|
По закону жанра ирмос каждой песни канона должен быть
тематически связан с поэтикой соответствующей песни Священного Писания.
Первой библейской песнью считается победный гимн пророка Моисея «Поем
Господеви, славно бо прославися…» (см. Исх. 15: 1-19). Связующее звено
первого ирмоса — последний стих «яко прославися», совпадающий с
верховным образом пророческого гимна Моисея — Господом славы, некогда
избавившем Свой народ от египетского рабства. Теперь же Господь со
славой воплощается (рождается как Богочеловек) для того, чтобы избавить
все человечество от рабства у греха.
Второй библейский гимн — обличительная песнь Моисея из
книги Второзакония (о верности Бога Своему Завету в «дни
древние» и неверности Израиля, влекущая за собой возмездие (см. 32:
1-43) — включается в состав песней канона только в периоды великого
Поста и Пятидесятницы, а в остальное время канон состоит из восьми
песней: 1, 3-9.
Песнь третья — это гимн Анны, матери пророка Самуила
(см. 1 Цар. 2: 1-10). В ирмосе Космы Маюмского представлен центральный
образ этого гимна — рог, древний библейский символ могущества, силы, достоинства:
Прежде век от Отца
рожденному нетленно Сыну,
и в последняя от Девы
воплощенному безсеменно,
Христу Богу возопиим:
вознесый рог наш,
свят еси Господи.
|
Сыну, прежде (всех) времен
Непостижимо (не по закону тленного естества) рожденному от Отца,
а в последние (времена)
бессеменно воплотившемуся от Девы —
Христу Богу (так) воскликнем:
«Свят Ты, Господи,
вознесший наше (человеческое) достоинство!»
|
Пророчество Аввакума о Богородице как о Горе Божией,
осененной благодатью свыше (см. Авв. 3: 2-19), воплощено в поэтике
ирмоса четвертой песни (Иессей — отец царя Давида, прародителя
Богородицы):
Жезл из корене Иессеова,
и цвет от него Христе,
от Девы прозябл еси,
из горы хвальный
приосененныя чащи,
пришел еси
воплощься от неискусомужныя,
невещественный и Боже.
Слава силе Твоей Господи.
|
Христос, Ты — отрасль от корня Иессея
и цветок от него!
Прославленный,
Ты произрос от Девы —
от горы, осененной прохладой лесной чащи.
Ты — бестелесный Бог —
пришел (к нам),
воплотившись от не познавшей мужа (Марии).
Господь, слава силе Твоей!
|
По учению Церкви, послание к падшему человечеству
Христа-Спасителя, примиряющего грешного человека со Святым Богом, было
предопределено на предвечном (состоявшемся ещё до начала бытия мира)
Совете Святой Троицы. Именно поэтому в пророчестве Исаии Христос назван
Членом Совета и Начальником примирения (см. Ис. 9: 6). Пятый библейский
гимн взят из той же книги Исаии (см. 26: 9-20), в которой пророк из
глубины ночного мрака (символ человеческого мира зла и греха)
приветствует грядущий рассвет как образ пришествия Христа, дающего людям
мир с их Создателем и свет познания истинного Бога Отца:
Бог сый мира, Отец щедрот,
великаго совета Твоего Ангела,
мир подавающа послал еси нам:
Тем богоразумия
к свету наставльшеся,
от нощи утренююще,
славословим Тя Человеколюбче.
|
Как Бог примирения и Отец сострадания,
Ты послал нам
Ангела (Вестника) великого Твоего Совета,
дарующего мир [т. е. примирение].
И мы, приведенные (Им) к свету боговедения,
бодрствуя с (глубокой) ночи,
славословим Тебя, Человеколюбец.
|
Замечательный пример тропаря-метафоры представляет ирмос
шестой песни в его поэтической интерпретации шестого библейского гимна —
молитвы пророка Ионы (см. Ион. 2: 3-10). Как пророк чудесным образом
избежал смерти, на три дня оказавшись в брюхе кита, так и Сын Божий
Иисус, родившись от Девы Марии, непостижимо сохранил Ее девство:
Из утробы Иону младенца
изблева морский зверь,
якова прият:
в Деву же всельшееся Слово
и плоть приемшее,
пройде сохраньшее нетленну:
егоже бо не пострада истления,
Рождшую сохрани неврежденну.
|
Морское чудище, как новорожденного,
изрыгнуло из чрева Иону
таким же (невредимым), каким поглотило;
так и Бог-Слово, вселившись в Деву
и приняв плоть, вышел из Нее,
сохранив Ее девство неповрежденным;
ибо не подвергшись тлению (Сам),
Он и родившую (Его) сохранил неповрежденной.
|
Поэтика ирмосов седьмой и восьмой песней канона обращается к образам гимна трех еврей
ских отроков, своей непреклонной верой в Бога обративших жар пламени раскаленной печи в прохладу росы (см. Дан. 3: 26-88:
Отроцы, благочестию совоспитани,
злочестиваго веления небрегше,
огненнаго прещения не убояшася,
но посреде пламене стояще пояху:
отцев Боже благословен еси.
|
Воспитанные в почитании (истинного) Бога отроки,
презрев нечестивого царя приказание,
не испугались угрозы огня,
но стоя среди пламени, воспели:
«Благословен Ты, Бог отцов (наших)!»
|
Тропарь ирмоса восьмой песни — также метафора. Он
прославляет Бога, чудесно сохранившего Марию, благодаря ее чистоте, от
опаления огнем божественной природы Ее Сына так же, как прежде сохранил
трех юношей в бушующем огне:
Чуда преествественнаго
росодательная изобрази пещь образ:
не бо яже прият палит юныя,
яко ниже огнь Божества
Девы, в нюже вниде, утробу.
Тем воспевающе воспоем:
да благословит тварь вся Господа,
и превозносит во вся веки.
|
Дающая прохладу (вавилонская) печь
прообразовала сверхъестественное чудо:
как она не сожгла брошенных в нее юношей,
так и огонь Божества
не обжег утробу Девы, сойдя в нее.
Поэтому прославляя (Бога), воспоем:
«Да благословит и превозносит Господа
все (Его) творение во все времена!»
|
Наконец, ирмос девятой песни передает восхищение песнописца от созерц
ания дивной мистерии — явления Неба на земле при рождении Спасителя:
Таинство странное вижу
и преславное:
небо, вертеп:
престол херувимский, Деву:
ясли, вместилище,
в нихже возлеже
невместимый Христос Бог,
Егоже воспевающе величаем.
|
Вижу неслыханное
и невероятное [букв. парадоксальное] таинство:
пещера стала Небом;
Дева — херувимским Престолом (Бога);
ясли — вместилищем,
в котором возлежит
невместимый Бог — Христос,
Которого мы величаем, воспевая в гимнах.
|
Ирмосы второго рождественского канона — преподобного
Иоанна Дамаскина — в большинстве храмов сегодня не исполняются. Канон
этот написан византийским ямбическим стихом, и его прозаический
славянский перевод не передает всей красоты этой высочайшего уровня
церковной поэзии. В качестве задостойника (песнопения, заменяющего
привычное «Достойно есть» в праздничные периоды) на Божественной
литургии звучит лишь ирмос девятой песни канона Дамаскина, предваряемый
припевом:
Величай, душе моя,
честнейшую и славнейшую
горних воинств,
Деву пречистую Богородицу.
|
Душа моя, Ту возвеличь,
Которая достоинством и славой
превыше всех небесных сил —
святую Деву Богородицу.
|
Любити убо нам, яко безбедное страхом,
удобее молчание, любовию же Дево
песни ткати спротяженно сложенныя
неудобно есть: но и Мати силу
елико есть произволение, даждь.
|
Сколь безопасней было б возлюбить молчанье! —
Ведь очень трудно нам в любви к Тебе, о Дева,
Сплетать достойные и слаженные гимны…
Но Ты, как Матерь, дай на это столько силы,
Насколько есть у нас усердия и воли! |
|