Корреспондент портала «Православие.Ru»
сходил в субботу к Кресту святого
Апостола Андрея Первозванного и поделился
впечатлениями.
Суббота, 20 июля 2013 г., 09:00. Конечно,
проспала и вышла из дома позже, чем собиралась, а именно,
в девять. Решительно не понятно, очередь какой длины ждет
меня на набережных, но хотелось бы успеть к всенощной
вернуться в свой храм, — завтра Казанская.
09:20 Станция метро
«Кропоткинская». К выходу спешат женщины в
белых платочках и немолодой мужчина с длинной бородой, но,
проявляя послушание Штабу по организации пребывания Креста
апостола Андрея Первозванного в городе Москве («не
выходите на станции метро "Кропоткинская”,
— это удлинит дорогу»), проплываю в вагоне
мимо. Тем временем вспоминается первое
«знакомство» с Апостолом — из 90-х.
У каждого девяностые — свои: у кого — лихие, а
у кого, наоборот, благодатные. У меня они вышли весьма
безумными, и знакомство оказалось таким. 1992 год, кулисы
Кремлевского Дворца Съездов, один из концертов фестиваля
«Рок в Кремле». «С причала рыбачил
апостол Андрей, а Спаситель ходил по воде», —
доносится со сцены. Рядом со мной, в кулисе, стоит другая
рок-звезда. Глубокомысленно слушаем. Задаю звезде вопрос
такого содержания: «А что, одного из
апостолов звали Андрей?» «Вроде да»,
— подумав, отвечает рок-звезда. Россия остро
нуждалась в Благовествовании, — по крайней мере, та
ее часть, к которой принадлежала я. Что же до автора
текста упомянутой песни, то через пятнадцать лет после
описываемых событий Илья Кормильцев скоропостижно умрет в
Лондоне от вдруг обнаружившегося рака, незадолго до смерти
приняв ислам — об этом, по крайней мере, говорил
Гейдар Джемаль, и нет оснований не верить его
словам.
09:25 Мы знакомимся на выходе со станции
метро «Парк Культуры» — вернее, не
знакомимся, а начинаем разговор: он, я и встревоженная
женщина в светлом костюме.
«Не знаете, как пройти к очереди?» —
спрашивает женщина у не очень понимающих ее прохожих, но
Геннадий (справедливости ради заметим, что его имя я узнаю
чуть позже) сразу ее направляет: это туда, вниз, к
набережной. Женщина убегает, а мы, тоже ускоряя шаг (в
преддверии очереди наш человек почему-то всегда почти
бежит), движемся следом, по дороге знакомясь. Геннадий
рассказывает, как стоял к Поясу
Пресвятой Богородицы — пятнадцать часов.
«Пятнадцать?!» — восхищаюсь я.
«Ну, вот сами считайте: приехал после работы, в
семь, а в 10 мы зашли в храм». «Вечера?»
«Нет, что вы — утра!». Геннадий немолод
и работает программистом. Рассказывает, что тогда, в
пятнадцатичасовом своем стоянии, даже не замерз
нисколечко, — «а холодно же было»,
— при том, что был в легкой обуви. И с теми, с кем
вместе стоял, расставался чуть не как с родными.
И вообще, сходимся мы во мнении, что чем дольше стоишь,
тем лучше — чтобы потрудиться для Господа, а не то
курорт получится или туристическая прогулка, — а
постоишь, и Господь дает. Вопрос, что именно.
Ну вот, кому что нужно, то и дает. Только не мы, а Он Сам
решает, что нам нужно — и это тот самый урок,
который нам приходится учить раз за разом.
09:35. Набережная — пуста. Даже
грустно, — где все-то?
Сбегающая тоненьким ручейком от Парка Культуры очередь
выстраивается по одному или по два человека. Мой новый
знакомый участливо спрашивает, есть ли у меня акафист
апостолу. Конечно, нет! Он извлекает свой из сумки и
протягивает мне. «А вы?»
«Читайте-читайте», — отвечает Геннадий и
раскрывает свой «Канонник».
09:40. Очередь устроена таким образом:
отгороженная переносными ограждениями, вдоль которых стоят
уже ставшие привычными в таких случаях автобусы и
передвижные кафе, она поделена на отсеки, возле которых
дежурят полицейские. Периодически, когда очередь начинает
двигаться (где-то там, впереди, в храме), отсеки
открывают, и мы почти бежим.
09:50. Читаю акафист. Рядом девушка тоже
читает — только не по книжечке, а на экране
смартфона.
Впереди раздается: «По Промышлению Божию, он дошел
до реки Днепра, в Российской стране, и, пристав к Киевским
горам, остановился на ночлег. Вставь поутру от сна, он
сказал бывшим при нем ученикам: "Верьте мне, что на
этих горах воссияет благодать Божия; великий город будет
здесь, и Господь воздвигнет там много церквей и просветит
святым крещением всю Российскую землю”». Это в
группе немолодых женщин (одна — «белый
платочек», другая с модным каре, а третью за
стоящими между нами не вижу) читают вслух житие апостола.
09:55. Небольшой затор — мама
фотографирует длинноволосую дочь на фоне памятника Петру
Первому. Впереди между тем открыли отсек — очередь
стремительно обтекает фотографирующихся и наконец
замирает: отсек закрыли. Бабушка устремляется в автобус
— посидеть. В палатках скучают продавщицы —
очередь движется слишком стремительно, чтобы кто-то успел
захотеть поесть.
10:05. Отдаю акафист Геннадию —
спаси его Господи. Слышу сзади: «Нет, не холодно, и
дождя нет — я в легкой кофточке. Сейчас? Уже почти у
храма — подъезжай!» — красивая
рыжеволосая женщина в длинной юбке, похожей на костюм
испанской танцовщицы (успею разглядеть, когда она меня
обгонит), по телефону уговаривает подругу не бояться
трудностей.
Очередь молится (рядом читают акафист апостолу и каноны
— завтра ведь Казанская, будут причащаться, бабуля
слева — 21 главу Евангелия от апостола Луки, а
женщина справа — почему-то акафист Иверской),
фотографируется, ест пирожки (нашлась-таки пара желающих),
говорит о своем. О зданиях — «красивое какое,
а что ж там такое?»), о впечатлениях («надо
же, как быстро»), о чем-то непонятном, как те две
женщины, похожие на иностранок из Скандинавии, оживленно
обсуждающих что-то на языке глухонемых. Рядом —
молодой человек с книгой в знакомой белой обложке. Успеваю
разглядеть название: «Духовная борьба»,
— старец Паисий Святогорец.
10:20. Невероятно, но факт — я уже
у храма. По противоположной стороне от Кропоткинской в
обратном направлении движутся не внявшие Штабу: им
придется возвращаться к Парку Культуры — так
устроено движение, и не стоит сетовать на это: сейчас
народу мало, а к вечеру может и прибыть, и тогда такая
схема окажется самой разумной.
10:33. Я внутри, пишу записки на молебен.
Рядом молодой брюнет с восточным лицом, тоже пишет.
Интересуется: «А номера нужно у имен
проставлять?» «Нет, — говорю, —
совсем не нужно», — и тут во мне просыпается
церковная бабушка, — «и имена пишите в
родительном падеже — например, Петра, Марии,
Сергея...» «...Марата», —
продолжает он мой ряд. Выясняем, что Марат в крещении
— Георгий. Мой собеседник куда-то звонит, но там не
берут трубку. «А если он — не точно
Георгий?» — тревожится брюнет. «Пишите,
— говорю — неточно, Господь знает».
Пишет, идет подавать. Его сменяют две женщины, говорящие
по-грузински. «Радуйся, яко апостольский жезл твой
преддгорие Кавказа свету Христову отверзе», —
вспоминаю из акафиста и, взяв еще один листочек «о
здравии», пишу «своих» грузин —
Эку, Нателлу, Константина, Нико и Ирину. А как иначе,
— сам апостол напомнил.
(Время уже не важно). Впереди в очереди
— двое молоденьких полицейских, затылки стриженые,
идут, трепетно прикладываются к Кресту, и очень радостно
на них смотреть. Подхожу и я. Лоб утыкается в холодное
стекло. О чем просить?
Не просить же у твоего, Апостол, святого Креста, об
избавлении от своего собственного. Не о том же, чтобы
бизнес лучше шел, просить тебя, человек Божий, исходивший
своими ногами полвселенной. О покупке машины — тоже
как-то неудобно.
О чем же? — Вот, пожалуй, знаю, о чем. Чтобы беречь
святую апостольскую веру, проповеданную нам апостолом
Андреем Первозванным и не присочинять к ней ничего своего
(см. хотя бы ту самую песню из 90-х про то, что
«онемел Спаситель и топнул в сердцах по водной глади
ногой»).
Чтобы мы брали с апостолов пример. Чтобы было желание
подвизаться, а не только, глядя в Небо, пальцы загибать
– «хочу того и того-то».
Чтобы всегда чувствовать единство во Христе с братьями и
сестрами, живущими там, где святой апостол Андрей
Первозванный проходил – там, где сейчас Турция,
Греция, Украина, Грузия, Россия.
Чтобы любить друг друга и помнить, что мы – народ
Божий.
Ну и чтобы донести хотя бы до дома эту густую волну, в
которой прямо сейчас плывем у твоего, святой Апостол,
Креста мы все: и та рыжая в испанской юбке, и друг Марата,
и Геннадий, и давешние грузинки, и мои любимые
«белые платочки», и девушка со смартфоном, и
юные полицейские, и две женщины с надписями на жилетках
«московская служба психологической поддержки».
И даже я.
Плывем, а под сводами храма несется:
«Яко апостолов первозванный
и верховнаго сущий брат,
Владыце всех, Андрее, молися,
мир вселенней даровати
и душам нашым велию милость».