В начале сентября 2013 года на сайте Межсоборного
присутствия был опубликован Проект документа
«Упорядочение практики совершения браков (в
частности, повторных)». Портал Православие.Ru попросил
протоиерея
Владислава Цыпина прокомментировать этот проект.
Венчание. Фото: А. Поспелов / Православие.Ru
— В Проекте документа говорится:
«Всякое сожительство без заключения брака в
установленном государственным законом порядке не
признается Церковью в качестве брака и, по отношению к
православным христианам, квалифицируется как блудное
сожительство». Однако же мы слышим и возражения:
иногда люди физически не имеют возможности официально
зарегистрировать брак — например, утеряно
гражданство, — но хотели бы вступить в церковный
брак. Что им делать? Это никак не предусматривается
документом.
— Жизнь богата самыми разными обстоятельствами. В
том числе и экзотическими, — предвидеть всё
невозможно. Однако не думаю, что можно было бы оставить
некую неопределенность в формулировке. Поэтому что нам
остается? Остается указать на норму. В спорных же случаях
вопрос решается архиереем, — такова практика,
— который имеет возможность учесть какие-то особые
обстоятельства.
А имеющаяся и имевшаяся в прошлом практика венчания браков
граждан тех стран, где государство признает венчаные
браки, в том числе и совершенные Русской Православной
Церковью, за акт, имеющий гражданские последствия,
предусмотрена соответствующим пунктом[1].
Категорическую необходимость венчания
незарегистрированного брака представить трудно. Возможно,
возникает некая затяжка во времени, связанная с
гражданской регистрацией брака. Но почему бы вступающим в
брак не подождать? Если люди, регистрирующие браки только
через государственные учреждения, в иных случаях вынуждены
откладывать регистрацию, почему они не могут не отложить
соответствующим образом и венчание?
— Достаточной причиной для церковного
развода называются такие заболевания как сифилис и СПИД.
Но если сифилис может быть следствием греховной жизни
одного из супругов, то СПИД порой становится результатом
несчастного случая — в больнице перелили зараженную
кровь. Почему же с человеком, ставшим жертвой, нужно
разводиться?
— «Нужно» — такого в документе
нет, но в подобных случаях развод
допускается — разумеется, по снисхождению к
немощам человеческим.
Документ об основаниях расторжения брака обсуждался на
Поместном соборе 1917–1918 гг. В принятом Собором
определении есть некоторая новизна по сравнению с
предыдущей практикой: ранее никакие заразные болезни или
душевные болезни не могли служить основанием для
расторжения брака.
Собор 1917–1918 гг., исходя из снисхождения к
человеческим немощам, все-таки разрешил расторжение брака
в случае тяжелого неизлечимого душевного заболевания или
тяжелой неизлечимой заразной болезни одного из супругов.
Причем не обязательного греховного происхождения. В
определении Собора в пример, кроме сифилиса, приводилась
проказа. В конечном итоге все человеческие болезни своей
причиной имеют грехи: личные, предков и прародителей рода
человеческого, но проказа — не более чем другие. Да
и сифилис в те времена был распространен бытовой.
Разумеется, документ не обязывает расторгать брак,
— он только предоставляет возможность, скажем, жене
тяжелобольного буйного сумасшедшего просить о его
расторжении.
— Люди с серьезными психическими
заболеваниями не могут жить самостоятельно, и если у
родственников нет желания взять их на попечении, попадают
либо на улицу, либо в психоневрологические интернаты, о
которых даже врачи говорят, что это страшные места. Как
развод с таким человеком сообразуется с понятием личного
креста, с которого «не сходят»? Этичен ли
такой развод?
— Исходя из высокой христианской этики —
неэтичен. Но Собор 1917–18 гг. нашел, что здесь есть
и другая сторона проблемы, связанная с участью здорового
супруга, позволив ему, если он не может нести это бремя,
снять его. А если может нести бремя, то и слава Богу.
— Нецерковные или скажем так, малоцерковные
люди воспринимают венчание как «красивый
обряд» и не подозревают о том, что светская
формулировка «не сошлись характерами» не
является основанием для церковного развода. Как сделать
так, чтобы вступающие в брак понимали всю ответственность
этого шага?
— Мы не можем создать гарантии от немотивированных с
церковной точки зрения разводов. Мы только можем и должны
воспитывать свою паству, заниматься катехизацией,
беседовать с желающими вступающими в брак, объяснять им
назначение брака, — объяснять, что брак
принципиально нерасторжим, и исключительно трагические
обстоятельства приводят в иных случаях к разводу, который
с церковной точки зрения становится допустимым.
А во всех остальных случаях расторгать брак —
греховно, и грех при этом ложится чаще всего на обе
стороны.
Об этом нужно говорить. И не нужно, наверное,
легкомысленно венчать людей, исходя лишь из того, что
налицо гражданская регистрация брака и формальная
принадлежность к Православной Церкви.
— Тем не менее — вот люди повенчались,
церковной жизнью жить не стали, развелись и пришли еще раз
венчаться. Как может священник узнать о том, что это
второй брак?
— Вопрос об этом будем им задан, и чтобы скрыть этот
факт, они могут только солгать. И если они солгали, у нас
нет способов это расследовать. Венчание
должно следовать за гражданской регистрацией. Если у
них не было расторгнуто браков, то, наверное, не было и
предыдущих венчаний, но, разумеется, полной гарантии, что
тут нет обмана, мы не имеем.
— Люди разводятся и должны получить
разрешение архиерея на расторжение церковного брака. Как
это происходит?
— Они обращаются с соответствующим прошением.
Прилагают копии документов. Однако надо иметь в виду, что
церковный развод не может даваться во всех случаях, когда
расторгнут брак гражданский: налицо должны быть основания,
как раз и оговоренные документом, Проект которого сейчас
обсуждается.
— А если люди фактически уже давно не живут
вместе? Могут ли они получить церковный развод?
— При наличии оснований. Типичная причина для
расторжения брака в синодальной практике, решительно
преобладавшая над всеми остальными, — супружеская
неверность. Но тут есть нюанс: супружеская неверность
одной из сторон давала право другой, невиновной стороне,
искать развода. Но если обе стороны неверны друг другу,
это основание для развода исчезало.
— Почему?
— Разве справедлива жалоба на прелюбодеяние со
стороны супруга, который сам совершил прелюбодеяние?
Только невиновная в измене сторона имеет, с церковной
точки зрения, право ходатайствовать о расторжении брака!
Согласитесь, было бы и странно, и против всяких моральных
оснований жене подавать прошение о расторжении брака в
связи с супружеской изменой мужа, притом, что она сама не
отрицала бы в этом прошении, что и она позволяла себе то
же самое. Почему же она тогда обижена? Потому что
«он первый»?
Надо сказать, что до начала XX века решение о расторжении
брака сопровождалось запретом вступать в брак виновной
стороне, — навечно.
В начале ХХ века Святейший Синод принял решение дозволять
вступление во второй брак лицу, виновному в расторжении
брака, но не сразу, а через определенное время, — а
именно, по истечении канонического срока прещения,
налагаемого в связи с грехом, послужившим основанием для
развода: через семь лет. Однако дозволялось просить о
сокращении этого срока, но не более чем в два раза.
Протоиерей Владислав Цыпин
—
Есть ли сейчас какой-то установленный срок, в течение
которого повторный брак совершен быть не
может?
— Дело в том, что в современной практике обыкновенно
не устанавливается вина одной из сторон в расторжении
брака, а потому не появляется и основания для
отлагательства повторного брака стороне виновной.
Брак признается правящим архиереем прекратившимся в связи
с тем, что он распался, был расторгнут гражданскими
властями по инициативе одной или обеих сторон, и обычно
виновная сторона не выявляется.
— Были ли раньше какие-то ограничения,
касающиеся разницы в возрасте вступающих в брак?
— Они носили рекомендательный характер и касались
только значительной разницы. Причем, конечно, надо
понимать, что разница в возрасте не безразлична по
отношению к полу старшего и младшего супруга: если муж
старше, это более приемлемо, чем обратный случай:
надлежало не советовать заключать такие браки. Но
если намерение вступить в брак было непреклонным, то одна
только разница в возрасте не позволяла отказывать в
совершении брака.
— В пункте 3 Проекта говорится, что браки
между православными и нехристианами признаются в качестве
законных. При этом в пункте 7, подпункте « а»
в качестве основания для церковного развода указывается
отпадение супруга или супруги от православия. Нет ли тут
противоречия?
— Противоречие было бы в том случае, если бы не
учитывалась динамика процесса, его последовательность. В
первом случае речь идет о браке, в который вступает
православный муж с атеисткой, мусульманкой, иудейкой, etc.
Таковые браки признаются законными.
Мы не видим основания для лишения причастия таких лиц по
причине того, что они состоят в браке, который не может
быть венчан.
Понятно, что, будучи сознательным православным
христианином, человек в такой брак вступить не может. Но
он мог вступить в него в ту пору, когда еще не был
сознательным православным человеком. Может быть, тогда он
и был крещен и даже считал себя верующим, но, тем не
менее, не был сознательным и дисциплинированным членом
Церкви.
И совсем другое дело, когда и муж и жена —
православные, и вдруг один из супругов отпадает от веры. И
таким образом жизнь с ним становится трудной и даже
невыносимой для другой стороны. Создается ситуация, в
которой появляется основание для развода.
Однако перечисленные основания для развода носят
разрешительный, а не рекомендательный характер, потому что
ни в коем случае не следует рекомендовать развод, —
всегда можно исправить ситуацию.
— Касается ли это измены? Что можно
посоветовать невиновной стороне?
— Исходя из современной житейской ситуации,
разумеется, пытаться сохранить брак.
— Сетуют, что недостаточно подробно прописан
пункт, когда основанием для развода становится монашеский
постриг одного из супругов: ничего не говорится о том,
должен ли тот, кто стремится к монашеству, получить
согласие своего супруга.
— Не прописано потому, что относится в основном к
другой теме — к статусу монашествующих. Очевидно,
что в высшей степени предосудительно оставлять жену под
предлогом намерения принять монашеский постриг. В
синодальный период оставление мужа или жены без согласия
другого супруга было невозможно, больше того: согласие
другой стороны должно было быть выражено самым решительным
образом, — через совместный постриг.
В досинодальную эпоху желающий пострига мог оставить
семью, но в течение последующих двухсот лет Церковь к
такой практике не прибегала.
Я полагаю, что нормы, выработанные в самом начале
синодального периода, о недопустимости расторжения брака
ради монашества против воли другой стороны должны
оставаться незыблемыми.