«В 6.30 я буду на полунощнице, в 7.15 закончится утреннее правило и давайте встретимся у храма», – так договаривался со мной о встрече отец Александр. Накануне в три часа ночи мы приехали из Читы, где он встретил меня в аэропорту. Мы ехали в районы, пострадавшие от наводнения. По пути заехали к добровольцу, который рассказал, как они летом спасали людей от паводка, к общественнице, которая читает лекции о вреде алкоголя, и уже перед выездом из города – забрать в школу маленького казака Захария, которого родители привезли на учебу после каникул. Везде спокойно, размеренно, не торопясь отец Александр выслушивал людей, не перебивал, словно и нет у нас впереди 250 км пути по ночи.

Батюшка слушает проблемы пострадавших от наводнения

“Все менты – козлы” – а мы решили опровергнуть

– О чем вы мечтали в детстве, кем себя видели?

– Хотел быть летчиком, мечтал поступить в Армавирское летное училище. Но рос таким непутевым, что к 11-му классу уже три раза сломал себе переносицу и в летчики меня не взяли. Думал пойти в Суворовское училище. Но дома, как только узнали, собрали семейный совет и отговорили от военной карьеры. Вскоре родители приехали работать на БАМ, я с ними. Потом была служба в Польше механиком-водителем в танковых войсках. Вернулся и отправился с товарищем на вахту в поселок Куада – золотое звено БАМа.

Тогда было модно выражение «все менты козлы». И мы с другом решили его опровергнуть, пойти работать в милицию, чтобы там были не только козлы.

Отучились в Благовещенске, устроились в линейный отдел транспортной милиции станции Новая Чара.

Помню, смену отдежурю и остаюсь в отделе ночевать. Как только ЧП, меня первого поднимают, так на всех главных происшествиях и побывал. Кормили меня на работе, зарплата уходила на книжки. Через три года дали младшего лейтенанта, потом стал старшим инспектором милиции общественной безопасности, позже дорос до начальника штаба. У нас был образцово-показательный отдел. Мои бойцы даже в тяжелые времена взяток не брали. Мы наоборот их регистрировали. А начальство ругалось – где мы в следующем году столько взяток наберем?

Время тогда было сложное, по полгода зарплату не платили, командировки непростые. Вскоре я женился, супруга тоже пришла в милицию – экспертом-криминалистом.

– А как получилось, что вы стали священником?

– В храм я впервые пришел в зрелом возрасте. Хотя и был крещен еще в детстве. Не знал толком как молиться, креститься. Я тогда уже работал и доучивался в институте МВД. У нас был предмет «Теория государства и права», который никто не мог сдать с первого раза. Пошел в храм с пистолетом, я с ним тогда не расставался. А у самого мысль – можно ли сюда с оружием? Неудобно как-то, я к бабушкам в церковную лавку: «Подержите». Они от меня как от чумного шарахнулись.

Спрятал, прошел к иконе и как думал, так и выпалил: «Господи, если Ты вообще есть на свете, помоги мне сдать «Теорию государства и права».

И тогда я уже буду жизнь свою строить в соответствии с тем, что Ты есть». Развернулся и вышел. На тот момент я Господа в своей жизни не ощущал, хотя понимал, что мне кто-то по жизни помогает, я из таких ситуаций выбирался. Пришел наутро сдавать, а оказалось, что у преподавателя накануне умер коллега и он просто не в состоянии был принимать экзамен. Поставил все зачеты автоматом и отпустил.

Серьезно почувствовал Бога позже. Первый ребенок, дочь Кристина, у нас родилась с пороком сердца. До полутора лет почти не спала, ночь мы делили пополам, половину жена с ней, половину я. Собрали деньги на операцию в Новосибирске – заложили все, что могли. После операции хирург вышел к нам и произнес фразу, которая перевернула мою жизнь: «Я сделал все, что мог, теперь молитесь».

Вначале я взбесился, получается, если она сейчас умрет, значит я плохо молился? Но потом остыл, пришел в себя, и мы с супругой первый раз в жизни пошли на исповедь.

Дочь отдали из реанимации через два дня, еще через месяц нас отпустили домой. С температурой 37,2 и словами: «выкарабкается, значит будет жить». Дома мы пригласили отца Виктора, чтобы он ее окрестил. Батюшка велел мне набрать воды, я принес, он пощупал, вылили ее и набрал сам, прямо из-под крана, ледяную. Я ему: «Ребенок после операции, только сердце зашили, еще температура держится». А он взял у меня дочь и в эту ледяную воду с головой, раз, два. Я решил – ну, все. А она перестала плакать и все Таинство спокойно просидела на руках у крестного. С тех пор эта девочка нам только дипломы отдает: «Папа, вот музыка, вот школа, вот права». Сейчас живет в Чите и учится в медицинском институте на педиатра.

“Завтра Пасха, я всех баб уже отпустил”

После того крещения мы очень подружились с батюшкой. Через некоторое время у меня случились проблемы со здоровьем. Подозревали опухоль мозга. Месяц пролежал в больнице, регулярно повторялись приступы – ломило голову, из одного глаза бежали слезы. Никакое лечение не помогало. В это время я читал книгу «Последние дни земной жизни Господа нашего Иисуса Христа». Дочитал до конца и так мне жалко Бога стало. Просто ком в горле. Сам себя понять не мог, никогда со мной такого не было. Буквально на другой день приступы прекратились. Меня еще немного подержали и отпустили.

На службе

Вскоре владыка Евстафий (бывший владыка Читинский и Забайкальский – ред.)спросил: «А тебе воевать не надоело? Хватит, повоевал, надо Богу служить». Я ответил, что во мне нет ни одного достоинства, которое могло бы меня сделать хотя бы похожим на священника. А он: «У меня тоже нет ни одного». И я написал рапорт об увольнении, до капитана два месяца не дослужил. Все были в шоке, мне пророчили серьезную карьеру. В кадрах два месяца не отдавали трудовую, надеялись, что я одумаюсь. Но я уже поступил на пастырские курсы. И сейчас думаю, что до пенсии милицейской мог просто не дожить, любая командировка могла закончиться плохо. Там, куда нас отправляли, по 20 невостребованных трупов было в месяц. В Беркаките (посёлок в Нерюнгринском районе Якутии – ред.) людей резали на наших глазах.

Долго не мог понять структуру церковного устройства. Я же военный, четко знаю вертикальные и горизонтальные связи, как они меж собой соотносятся. А здесь староста говорит сделай то, бабушки из лавки другое. Все вместе – что послушание – высшая добродетель и надо всех слушаться. В какой-то момент я разочаровался и хотел уехать. Утром прихожу в храм, а меня архиерей берет и рукополагает. Вот так, без предупреждений. Первый сорокоуст я отслужил дьяконом, а второй уже священником.

https://www.pravmir.ru/svyashhennik-aleksandr-tyilkevich-ya-vzbesilsya-esli-doch-umret-znachit-ya-ploho-molilsya/