Вообще-то отвлекаться во время службы – это плохо. Но на экскурсию по храмам можно попасть не всегда, да и не очень место экскурсантам в храме. Но, бывает, поднимешь глаза или, наоборот, опустишь их к полу и увидишь такое…
Церковь Михаила Архангела. Усыпальница Голицыных
Первый храм на месте нынешней Архангельской церкви возник ещё в XVIII веке. Был он больничным и посвящённым святому Евфимию Великому. К началу XIX столетия церковь пришла в ветхость, так что встал вопрос, что и братии находиться в примыкающем к ней лазарете опасно. Тогда деньги на его перестройку пожертвовала Анна Александровна Голицына с двумя условиями: церковь переосвятят в честь небесного покровителя её почившего супруга, и впредь она станет семейной усыпальницей.
Сейчас Архангельский храм используется как братский; для простых прихожан он закрыт. Но несколько лет назад, пока шёл ремонт в Большом соборе, ранние воскресные литургии служили именно здесь, и попутно на храм можно было полюбоваться. А посмотреть в нём есть на что.
Во-первых, здесь много надгробий. Надо сказать, Голицыны, да и не только они, нередко не ограничивались установкой в память о почившем простой плиты в полу. Иногда на могилу заказывался горельеф или целая скульптурная композиция.
Удивительно, но мраморные хрупкие памятники относительно благополучно пережили времена советского разорения. Ещё более удивительно, но при всей в целом нехарактерности скульптуры для православных храмов, здесь они никого не смущают. Единственная деталь – мастера XIX века знали, для какого интерьера предназначались статуи, поэтому выполнили их в основном не в греческой, а в римской традиции. Так что все печальные матроны здесь довольно плотно задрапированы. Так и застыли, почти не обращая внимания на происходящее вокруг.
Ещё один – поучительный – момент заключается в том, кто же именно здесь похоронен. Как-то после службы, когда народ из храма разошёлся и полы были хорошо видны, я внимательно рассмотрела цифры, обозначающие годы жизни. Современники Петра (до перестройки евфимиевский храм был усыпальницей Дурново) соседствовали здесь с «золотым веком Екатерины», современники войны 1812 года – с поколением, на которое «печально» взирал Михаил Юрьевич Лермонтов; ближе к выходу начинался серебряный век. В то, что при жизни люди, равно собравшиеся здесь, ссорились и подкалывали друг друга фразами вроде: «А судьи кто?», – верилось как-то с трудом.
Малый Донской собор
Древнейший храм монастыря. Был сооружён в XVI веке, но уже в XVII – серьёзно перестроен. При перестройке перед архитекторами стояла нелёгкая задача: нужно было объединить с поздними пристройками пространство первоначального очень камерного здания, сохранив при этом несущие стены. Поэтому забавно: храм не имеет ни одного симметрично растёсанного проёма.
Но вообще-то мы сюда на минуточку, пройдя мимо многих достойных внимания подробностей, хочу обратить ваше внимание всего на одну плиту, которая, пожалуй, будет особенно интересна литературоведам.
В полу трапезной, ближе к проходу в алтарную часть храма, чуть справа погребён Николай Николаевич Бантыш-Каменский – человек, который в своё время подготовил первое издание «Слова о полку Игореве».
Большой Донской собор
Не все знают, но в подклете Большого собора есть ещё один храм – Сретенский.
Сретенский храм. Вид с солеи
Недавно он был восстановлен, теперь ранние воскресные литургии служат и там. Найти вход в это «потайное» место постороннему человеку крайне непросто. Подсказываю – обратите внимание на лестницу, уходящую вниз из левой части соборной галереи.
Внешне Сретенский храм с его белёными стенами кажется ничем не примечательным. Однако в XVIII столетии он был основан как усыпальница грузинских царей. Увы, пожертвованных грузинской знатью икон в богатых окладах теперь здесь нет, а вот надписи незнакомой вязью можно найти до сих пор – даже несмотря на годы, которые в храме жительствовал музей.
Входим в верхний храм. Перешагивая порог, обратите внимание на полы – других таких нет нигде. Чугунные плиты с изображением знака солнца появились в соборе ещё в XVIII столетии. Пару лет назад их подняли и перебрали, снабдив системой отопления (печная, устроенная в храме изначально, восстановлению, к сожалению, не подлежала) – так что пол здесь теперь тёплый.
Посмотрите на росписи. Сюжетные картины, расположенные по стенам в несколько ярусов, иллюстрируют отдельные фрагменты Писания (каждая из них тщательно подписана соответствующей цитатой). Есть сведения, что программа росписи собора была составлена Василием Ивановичем Баженовым. Но среди запечатлённых сюжетов почему-то преобладает Ветхий Завет.
Долгое время я вообще была убеждена, что евангельских сцен в росписях собора нет, пока однажды случайно не увидела их…на западной стене.
Но, конечно же, главное украшение собора – это семиярусный барочный резной иконостас, над которым в своё время трудились мастера Посольского приказа и Оружейной палаты.
Честно говоря, стиль живописи, в которой выполнены большинство здешних икон, требует некоторой привычки. Это не аскетичное и отчасти условное «греческое письмо» Древней Руси, и не реалистичный позднейший классицизм, а самое настоящее барокко!
Видно, что мастера иногда ещё не слишком уверенно чувствуют себя, изображая человеческие фигуры — их ощутимую телесность и не всегда верные пропорции. Иногда заметно, что лики писал мастер, тогда как детали явно доделывали подмастерья.
Троица
Но зато как передано буйство красок, пышная фактура парчовых облачений (особенно это видно в иконах местного чина). Гирлянды фруктов иногда словно бы перетекают с резных деревянных колонн прямо на иконные доски.
Впрочем, чем выше, тем строже становится иконостас. Тем более что венчает его совершенно необычный ряд – Пассия. Такое бывает в барочных храмах.
Увы, верхние ряды здешнего высокого иконостаса не слишком хорошо видно зимой, а потому, пока не наступило тёмное время года – зайдите в Большой собор Донского монастыря и присмотритесь, вот они, эти сюжеты: Христос и стража, Христос у первосвященников, Христос на суде Пилата.
Тем более иконостас недавно отреставрировали, и он теперь виден во всей яркости красок.
Фото: Пресс-служба Донского монастыря
