Был обычный осенний день, когда к окнам старенькой избушки на улице Н.
подошёл высокий полный мужчина лет пятидесяти, с маленькими бегающими
глазками. Он оглянулся вокруг и тихонько заглянул в окно. Хозяйка
избушки и не подозревала о постороннем.
Анна Максимовна, или
по-простому баба Нюра, сидела на любимом стареньком диване и вязала
носки. Баба Нюра была невысокой, худенькой, седой и казалась хрупкой.
Этакая старушка-одуванчик. Но видимость эта была обманчивой: мало
было дел, которые не умели бы делать её до сих пор ловкие натруженные
руки. И голова ещё, слава Богу, работала хорошо, умная она была, эта
Нюра. Вот только память в последнее время подводила… В последнее время
она всё чаще вспоминала детство, юность. Забывала недавние события,
иногда долго вспоминала, какой день сегодня или что случилось вчера. А
вот далёкие воспоминания приходили как будто въяве, вплоть до голосов
братишек, запаха маминого пирога, журчанья весеннего ручья, где пускали
они детьми кораблики, вплоть до мелодии школьного вальса… Нюра
вздохнула: когда прошлое помнишь лучше, чем вчерашний день, это
называется одним словом – «старость»… Как быстро она пришла...
Она
была юной девушкой, когда погибли родители под колёсами грузовика
пьяного совхозного шофёра. Нюра не отдала в детдом младшеньких – Колю,
Мишу, Клаву. Вырастила, на ноги поставила. Коля с Мишей до сих пор мамой
кличут, как и взрослые уже дети Клавы. К ним и поехала Клавдия в гости,
навестить. А она, Нюра, осталась совсем одна в этом стареньком доме,
таком же стареньком, как сама хозяйка.
– А вот и не одна, – сказала тихо Нюра серой кошке Мусе. Отложила вязание, подошла к иконам, взяла Псалтирь.
–
Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится. Речет
Господеви: Заступник мой еси и Прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него…
Сильный
стук в окно прервал молитву. Нюра вздрогнула, подошла: в залитом
дождевыми каплями стекле маячило мужское лицо. До хозяйки донеслось:
– Откройте, пожалуйста, мне очень нужна помощь!
Нюра открыла дверь, и нежданный гость с порога зачастил:
–
Такое дело, значит, я тут вчера ехал, подвозил одного человека. Колесо
спустило, и пока я возился, обронил как-то случайно кассету. А она очень
ценная! Я снимал свадьбу своего начальника в Германии. И потерял…
Начальник сказал: не найду – уволит! Вот приехал объявление дать, чтобы,
значит, кто найдёт, вернул. За вознаграждение, конечно! Я за эту кассету… да тыщ десять не пожалею!
– А какую помощь вы от меня ждёте? – строго спросила Нюра.
–
Да я ведь не местный, разрешите мне ваш адрес в объявлении указать. Кто
найдёт, пусть вам занесут, а я приеду заберу. Вот телефон вам оставлю
свой. Помогите, пожалуйста!
Нюра вздохнула:
– Ну, что ж, ладно...
Записав
адрес и имя хозяйки, мужчина распрощался. Нюра из окна посмотрела ему
вослед и пошла тихонько на кухню. Для себя одной готовить совершенно не
хотелось, но всё же нужно было сварить хоть какую-то похлёбку. Да и Мусю
пора рыбкой покормить.
Грибная похлёбка была почти готова и по
избе разливался её аромат, когда в дверь постучали. На пороге стоял
молодой симпатичный парень. Он вежливо улыбался:
– Здравствуйте,
я по объявлению. Вот как прочитал ваше объявление, так и пришёл. Вашу
кассету я вчера подобрал, принёс в целости и сохранности. Вот,
пожалуйста! А мне как раз очень деньги нужны! Семья, знаете ли. Жена,
детишки. Третьего ждём, – и он улыбнулся открытой доброй улыбкой.
–
Третьего… – повторила Нюра и тоже улыбнулась парню. Он ей сразу
понравился. Потом подумала: «Да та ли кассета?» Набрала оставленный ей
номер полного мужчины. Тот ответил сразу. Да, кассета была определённо
той самой. И на ней было написано: «Германия. Свадьба».
Одна
незадача: полный мужчина мог приехать за кассетой только вечером, а
обаятельный парнишка не мог ждать: уезжал из города со всей семьёй в
деревню к тёще. То на бензин денег не мог найти, а тут такое чудо: на
вознаграждение за кассету он теперь и продуктами в дорогу запасётся, и
тёще с тестем подарки купит. А тёща ждёт: день рождения у неё, юбилей.
– Юбилей… Продукты в дорогу, – тихо повторила Нюра.
–
Вы нас выручите, правда?! – голос полного мужчины в трубке был
умоляющим. – Дайте этому пареньку денег, а вечером я вам привезу все
десять тысяч… Мы, православные, должны помогать друг другу, правда?
– Правда… – ответила Нюра.
Накинула
плащ, взяла зонтик, и они пошли в сберкассу. На книжке у Нюры деньги
были: на смерть откладывала… Пока шли, парнишка рассказывал о семье, о
детях, о том, как ждут они с женой третьего. И Нюра растроганно слушала
его бесхитростный добрый рассказ, любовалась искренней, обаятельной
улыбкой.
В сберкассе была длинная очередь, и парнишка остался
ждать на улице. Нюра стояла в очереди и думала: «Слава Богу, что деньги у
меня есть, смогу людям помочь».
Стоять было тяжело, ноги быстро
устали, и она стала молиться про себя, как привыкла. Она знала многое
из Псалтири наизусть: «Не приидет к тебе зло, и рана не приближится
телеси твоему, яко Ангелам Своим заповесть о тебе, сохранити тя во всех
путех твоих...»
Нюра сняла деньги и вышла на улицу. Она уже
хотела протянуть ждущему её парнишке пачку новеньких купюр, но вдруг как
будто кто-то подтолкнул её под руку и она неожиданно для себя самой
сказала:
– Деньги-то я сняла. Только на улице не отдам. Сейчас
ко мне домой вернёмся, там у меня младшие братья должны приехать в
гости. Кассету глянут. Я ж в них сама-то не разбираюсь.
Тут же ей стало стыдно за себя: она как бы недоверие проявила к человеку хорошему. И, стараясь загладить вину, добавила:
– Дом рядышком, сейчас быстренько обернёмся. Я тебя похлёбкой угощу… Грибная… Сама собирала грибы – одни белые.
Лицо парня скривилось, а глаза перестали быть добрыми. Он оглянулся по сторонам: кругом шёл народ. Парень злобно прошипел:
– Пошла ты вон, дура старая, со своими белыми грибочками!
И, развернувшись, быстро скрылся в толпе.
А
Нюра отшатнулась как от удара, постояла немного, приходя в себя, и
побрела домой. Шла и плакала. Было такое ощущение, как будто потеряла
она хорошего знакомого, к которому уже успела почувствовать симпатию.
Как будто на глазах её исчезла куда-то замечательная семья: обаятельный
парнишка и его жена, ждущая третьего ребёнка, и двое малышей, и тёща с
тестем, которые где-то в деревеньке собираются праздновать юбилей и ждут
не дождутся гостей...
Потом потихоньку стала читать про себя
Псалтирь и на душе стало легче. От слов молитвы ушли обида и печаль. Под
ногами шуршали жёлтые листья, а дома ждали горячая печь, и серая Муся, и
грибная похлёбка. Хорошо!
Подходя к дому, увидела соседку, добродушную и разговорчивую Татьяну. Поздоровались, и Таня с ходу запричитала:
–
Баба Нюра, ты смотри никому двери не открывай, тут мошенники
объявились, они за пару дней пол-улицы нагрели! Чего ты там бормочешь?
Молишься?
И вдогонку Нюре проворчала:
– Ох уж эти бабульки, всё молятся да молятся, а сами ж как дети малые – любой мошенник обманет… Двери, говорю, получше запирай!
Ольга Рожнёва Источник: Газета Эском – Вера -- Мария Шохирева
|